Тема стратегического оружия в неядерном оснащении и влияния этого фактора на процесс сокращения ядерных вооружений охватывает множество аспектов. Представляется, что для России эта тема не менее важна, чем часто обсуждаемая в средствах массовой информации проблематика ПРО. Однако, несмотря на чрезвычайную актуальность, она пока еще мало изучена и, в отличие от того что происходит в США, редко дискутируется в российском экспертном сообществе.
С чем связана актуальность этой темы? Можно указать несколько взаимосвязанных причин.
Во-первых, развитие неядерных высокоточных вооружений достигло такого уровня, что всерьез ставится вопрос о постепенной замене функции ядерного сдерживания неядерным.
Казалось бы, неядерное высокоточное вооружение играет позитивную роль, способствуя снижению роли ядерных вооружений, а следовательно, и их сокращениям. Однако, просматривается и противоположная тенденция. Подавляющее преимущество в обычных вооружениях одних государств побуждает стремление других государств к обладанию ядерным оружием с целью сохранить свой суверенитет и проводить независимую политику, и, таким образом, подрываются основы режима ядерного нераспространения.
Снижение роли ядерного оружия в стратегическом сдерживании за счет усиления акцента на неядерных высокоточных вооружениях может также привести и к подрыву стратегической стабильности, а не к ее укреплению. В этой связи часто приводится довод о том, что применение таких средств как межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) или баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) в неядерном оснащении может спровоцировать ответный ядерный удар, поскольку эти ракеты нельзя отличить от ядерных.
Иногда высокоточные вооружения рассматриваются не как замена ядерным, а наоборот - как элемент, повышающий убедительность ядерного сдерживания. К примеру, академик А.А. Кокошин, считает, что "убедительная угроза применения высокоточного дальнобойного носителя с боезарядом в обычном оснащении могла бы стать основой системы "предъядерного сдерживания", дополняющей систему ядерного сдерживания". Буквально на днях в очередном выпуске "Бюллетеня атомных ученых" появилась статья, посвященная ядерной доктрине КНР. Авторы полагают, что китайские баллистические ракеты в неядерном оснащении развертываются именно для выполнения этой функции.
Во-вторых, качественный скачок в развитии высокоточных неядерных вооружений начинает вызывать обеспокоенность в отношении выживаемости сокращающихся стратегических ядерных сил. В открытых публикациях рассматриваются сценарии превентивного обезоруживающего удара по российским СЯС, в частности, - с использованием неядерных крылатых ракет морского базирования. Поскольку неядерное высокоточное оружие начинает приобретать контрсиловые возможности, представляется резонным ставить вопрос о необходимости учета этого фактора при дальнейших сокращениях СНВ.
И - в третьих, некоторые типы неядерных вооружений ранее являлись предметом договоренностей между Россией и США по сокращению СНВ, и на них распространялись ограничения и меры транспарентности. В настоящее время наметилась тенденция вывода таких вооружений из-под ограничений.
Наиболее яркий тому пример - тяжелый бомбардировщик Б-1Б. Этот тип вооружений более не является предметом Договора СНВ. Перестали также действовать ограничения на районы базирования Б-1Б вне национальной территории, и США более не обязаны уведомлять о перемещениях бомбардировщиков этого типа.
В то же время известно, что тяжелые бомбардировщики Б-1Б несут в настоящее время основную нагрузку ударной авиации в Афганистане. Ими доставлено более 60% бомб и ракет, примененных там по наземным целям. Существуют планы повысить роль ТБ Б-1Б в тихоокеанском регионе и с этой целью развернуть часть их на авиабазе США Гуам. Известно также, что со следующего года начнется штатная эксплуатация Б-1Б, вооруженных КРВБ с дальностью более 500 миль. В терминах договора СНВ - такие типы крылатых ракет относятся к КРВБ большой дальности.
Для того, чтобы предметно обсуждать влияние неядерных стратегических вооружений на роль и место ядерного оружия, прежде важно ответить на вопрос, что мы понимаем под "стратегическими вооружениями в неядерном оснащении"?
Этот термин стал все чаще употребляться, однако, пока нет единства взглядов, какие типы вооружений следует таковыми считать. В частности, даже в российском экспертном сообществе существуют разные мнения в отношении крылатых ракет воздушного и морского базирования большой дальности.
Следует ли считать стратегическими неядерными вооружениями многоцелевые атомные подводные лодки, которые не только являются носителями КРМБ большой дальности, но и пытаются следить за российскими стратегическими ракетоносцами?
Следует ли считать стратегическим оружием в неядерном оснащении тактическую авиацию НАТО, которая размещена в непосредственной близости от границ России на том основании, что подлетное время до российских баз МБР мало, если окажется, что неядерное вооружение этих самолетов обладает контрсиловыми возможностями против МБР?
Как известно, противоракеты для системы ПРО территории США и их союзников будут оснащены неядерными боеголовками кинетического типа. Нужно ли эти противоракеты также относить к стратегическим неядерным вооружениям? Или следует разделять стратегические наступательные и оборонительные вооружения в неядерном оснащении и рассматривать проблемы, с ними связанные, по отдельности?
На взгляд автора, вряд ли нужно смешивать эти две категории. Тем не менее, представляется, что российская позиция по ПРО стала бы более последовательной и убедительной, если бы она озвучивалась в увязке с проблемой стратегических вооружений в неядерном оснащении. К примеру, Россия заявляет о необходимости гарантий ненаправленности ПРО против российских СЯС. А как система ПРО, будучи оборонительной, может быть куда-то направленной? Какой сценарий ее применения против российских СЯС имеется ввиду? Тот, в котором первый удар наносят российские СЯС? Вероятнее предположить, что речь идет о гипотетическом сценарии, когда обезоруживающий удар неядерными средствами наносят США и НАТО, а их системе ПРО отводится роль перехвата российских стратегических ракет, уцелевших после первого удара. Тогда почему бы не акцентировать эту мысль явно? Во всяком случае, появился бы веский довод против утверждений, что ограниченное количество противоракет в Европе явно недостаточно для того, чтобы нейтрализовать многократно превосходящие по количеству российские СЯС.
Список типов вооружений, которые можно рассматривать в качестве стратегических неядерных, этим не ограничивается. Высказываются мнения, что к ним нужно также относить обеспечивающие системы, включающие космические средства разведки и целеуказания, противоспутниковое оружие, ударные беспилотные аппараты и даже кибероружие.
Очевидно, если российская сторона хочет добиться прогресса в дальнейшем сокращении ядерных вооружений, то придется ограничить этот список, определив приоритеты. На данный момент создается впечатление, что в списке приоритетов только МБР и БРПЛ в неядерном оснащении, а также типы вооружений, которые разрабатываются в США в рамках программы быстрого глобального удара (БГУ). Как известно, действующая администрация США вовсе отказалась от планов размещения боеголовок обычного типа на баллистических ракетах. Вооружения "быстрого глобального удара" пока еще находятся в стадии исследовательских разработок, которые могут продлиться не одно десятилетие. По этой причине есть большие сомнения в том, что они представляют наибольшую опасность для выживаемости российских СЯС в обозримом будущем, в отличие от КРМБ и КРВБ большой дальности. Последние постоянно модернизируются и приобретают качественно новые возможности в основном за счет совершенствования боеприпасов и обеспечивающих систем разведки и целеуказания.
Вряд ли проблему стратегических неядерных вооружений удастся решить путем введения новых договорных ограничений. По-видимому, путь ее решения состоит в повышении транспарентности и принятии односторонних обязательств. Американскими неправительственными экспертами этот вопрос уже активно обсуждается и предлагаются конкретные меры по снижению обеспокоенности российской стороны возрастающим потенциалом СНВ в неядерном оснащении. Готовы ли российские эксперты эти меры обсуждать? Пока такого ощущения нет, и это обстоятельство лишний раз подтверждает актуальность обсуждаемой темы.
1) Е.В. Мясников - к.ф.м.н., директор Центра по изучению проблем контроля над вооружениями, энергетики и экологии
© Центр по изучению проблем
контроля над вооружениями, энергетики и экологии, 2012. Все права защищены.