Центр по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ

Договор о нераспространении ядерного оружия

А.Ю. МАЛОВ
к.п.н., советник Департамента по вопросам безопасности и разоружения МИД РФ

Стенограмма лекции А.Ю. Малова, состоявшейся 22 октября 2003г. в Московском физико-техническом институте для слушателей курса
"Режим нераспространения и сокращения оружия массового поражения и национальная безопасность"


Я представляю ДВБР -- департамент МИДа, который оперативно занимается вопросами контроля и ограничения вооружений, сокращения вооружений, разоружением, а также комплексом научно-технических вопросов, связанных с этой проблематикой. Я представляю то подразделение ДВБР, которое непосредственно занимается вопросами мирного использования ядерной энергии, вопросами ядерного нераспространения, деятельности Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), о котором мы еще тоже поговорим; вопросами, связанными с ядерным нераспространением, а также некоторыми аспектами, связанными с проблематикой стратегической стабильности.

Сейчас предметом нашего обсуждения является один из ключевых договоров в сфере международной безопасности - Договор о нераспространении ядерного оружия, сокращенно ДНЯО (в дальнейшем мы его так и будем называть), который представляет собой уникальный Договор. Ибо он самый крупный и самый из существующих договоров в области международной безопасности. В него входят все страны, за исключением трех - Израиля, Индии и Пакистана. Все остальные страны вовлечены в данный Договор. Из последних двух стран, которые присоединились к ДНЯО, надо отметить Восточный Тимор и Кубу. Куба сдала свои так называемые "инструменты ратификации", то есть необходимые юридические документы, подтверждающие ратификацию и присоединение к Договору, нам -- потому, что мы являемся одним из трех депозитариев данного Договора. Помимо нас, депозитариями договора являются еще Великобритания и США.

Договор был открыт к подписанию в 1968 г., а в 1970 г. он вступил в силу. Договор имеет бессрочный характер. Договор имеет 11 статей и Преамбулу.

Остановимся на структуре Договора, чтобы вы всеобъемлюще представляли данный международный юридический инструмент.

Первая статья - одна из ключевых статей, она постулирует, что государство, которое присоединилось к ДНЯО, не имеет права передавать ядерное оружие, ядерные устройства, или содействовать этому.

Вторая и очень важная статья Договора постулирует необходимость не производить и не приобретать ядерное оружие.

Третья статья говорит о проверке выполнения своих обязательств по ДНЯО. Инструментом проверки выполнения обязательств является МАГАТЭ.

Четвертая статья, также имеющая очень интересное прикладное значение, говорит о том, что страны, которые присоединились к ДНЯО, имеют право вести исследовательскую деятельность в области мирной ядерной энергии, а также, собственно говоря, заниматься ядерной энергетикой в мирных целях.

Пятая статья весьма интересна. Она постулирует возможность пользоваться теми преимуществами, которые предоставляют ядерный взрыв и ядерные испытания. То есть, до открытия подписания Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) в 1996 г., эта статья имела юридическую силу. Сейчас же мы имеем определенный юридический парадокс: эта статья говорит о том, что все государства, присоединившиеся к ДНЯО, имеют право пользоваться результатами исследований, проведенных в результате ядерных испытаний ядерными державами. Сейчас эта статья как бы неработающая, поскольку формально ДВЗЯИ, открыт к подписанию, но не вступивший еще в силу, предусматривает запрет на все виды ядерных взрывов. Мы не говорим о подкритических ядерных испытаниях, мы не говорим о лабораторных исследованиях, о компьютерном анализе -- это как бы остается за скобками. Мы говорим только о ядерных испытаниях, ядерных взрывах.

Шестая статья - одна из наиболее политизированных, как мы говорим, статей, непосредственно связана с переговорным процессом и заключением соглашения в области ограничения вооружений, в области ядерного разоружения. Целью шестой статьи, имеющей реальное отношение к общим целям ДНЯО является всеобщее полное ядерное разоружение под строгим международным контролем. Вокруг этой статьи разворачиваются большие политические дискуссии, дебаты, о которых я скажу ниже.

Седьмая статья также довольно политизирована. Она имеет выход на сферу региональной ядерной безопасности и дает возможность странам заключать договора о создании так называемых "зон, свободных от ядерного оружия" -- ЗСЯО, как мы называем для краткости. Об этих зонах мы поговорим подробнее, потому что тематика весьма интересная.

Ну и наконец, последняя из заслуживающих интерес - это десятая статья, которая постулирует право выхода из договора и этим правом пока формально воспользовалась одна страна - это Северная Корея.

Девятая статья, которую я специально оставил напоследок, тоже очень интересна, потому что она сужает круг тех стран, которые имеют право по ДНЯО называться "ядерными державами", - это те страны, которые произвели ядерные взрывы, ядерные испытания до 1 января 1967 г. То есть те страны, которые это сделали, имеют юридический статус по этому международному юридическому договору называться ядерными державами. И таких стран пять, - это так называемая "ядерная пятерка".

Такова структура этого Договора, а каждая статья концентрирует вокруг себя некий блок проблем, определенную проблематику, которой мы коснемся отдельно далее.

Процедурные вопросы -- чтобы вы представляли, как работает этот инструмент. Он работает сложно. Потому что это наиболее всеобъемлющий Договор, огромное количество стран принимают участие в этом многостороннем разоруженческом процессе, где все решения принимаются консенсусом, то есть единогласно. И чтобы вырабатывать решения, нужно вести очень серьезную дипломатическую работу, согласовывая все позиции, каждую формулировку со всеми этими странами.

Какова процедура принятия решения для ДНЯО? Она следующая: главным политическим органом, который принимает решения, является Конференция по обзору действия данного Договора. Эта конференция собирается каждые 5 лет. Последние конференция, о которых стоит упомянуть (они являются как бы вехами для ДНЯО) - это конференции 1995 г. и 2000 г. в Нью-Йорке. Сейчас идет подготовка конференции по обзору 2005 г.

Конференция 1995 г. примечательна тем, что она сделала этот Договор бессрочным. Конференция 2000 г. примечательна тем, что в своем заключительном документе она приняла набор мер, способствующих и направленных на снижение возможности ядерного нераспространения. Подробнее мы поговорим об этом ниже.

Какую "фотографию" этого процесса мы имеем сейчас? Мы имеем последние два, так называемых ПК, то есть подготовительных комитета, которые были проведены в апреле 2002 г. и 2003 г., соответственно, в Нью-Йорке и в Женеве. Целью этих двух подготовительных комитетов являлась и является, поскольку результаты еще действуют, подготовка к обзорной конференции 2005 г.

Перейдем теперь непосредственно к анализу проблем вокруг этого Договора и анализу соблюдения его действия.

Каков политический контекст? В ходе последней конференции 2000 г., и в ходе двух последних Подготовительных комитетов мы сталкиваемся с определенными вызовами ДНЯО. Каковы эти вызовы? Главным вызовом, что отмечалось и в 2000 г., и на последних двух ПК, -- отмечалось, естественно, не западниками, а нами, Китаем и многими другими странами, большинством стран Движения неприсоединения, так называемой Группой 77 стран, -- это то, что в последнее время, к сожалению, наметилась тенденция выхода одного из ключевых ядерных игроков, а именно США, из ряда договоров, и если не формальных, то фактически: это прежде всего, отношение американцев к Договору о противоракетной обороне, и к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

Каково это отношение? Что было отмечено в ходе этих заседаний? Было отмечено следующее: американцы, к сожалению, и формально, и фактически ведут дело к тому, чтобы заморозить процесс, который мог бы привести к вступлению в ДВЗЯИ в силу. Для вступления его в силу необходима ратификация его 44-мя пороговыми странами. Пока есть 33 страны, которые ратифицировали и две ядерные державы, которые не ратифицировали этот Договор, США в том числе. То есть они как бы подают дурной пример всем остальным странам, и это не дело. Это первое. Второе, предпринят ряд конкретных шагов, направленных на повышение инфраструктурной готовности американцев к возобновлению ядерных испытаний. Это даже не утечка информации, а конкретные заявления, которые были сделаны на официальном уровне о том, что срок приведения к полной готовности их полигонной системы в Неваде сокращен до 1 года. То есть когда будет принято политическое решение о возобновлении ядерных испытаний, полигон должен быть готов к ним через год. Это было четко заявлено. Третье, анализ их действий в подготовительном комитете по ДВЗЯИ в Вене показывает, что они даже не участвуют в работе многих очень важных органов ДВЗЯИ, а именно - это выработка так называемых оперативных руководств и инспекций на месте для потенциальных инструкторов этого Договора. Они даже не участвуют в выработке этих инструкций для инструкторов. Тем самым, они показывают свое политическое отношение к этому Договору. И, наконец, четвертое -- это те пробросы и утечки, которые с ведома и без ведома американской администрации делаются относительно придания ядерному оружию возможностей оружия поля боя, неутилизации ядерных боеприпасов, понижения ядерного порога, то есть понижения того порога, когда это ядерное оружие может быть использовано. Все это прикрывается необходимостью его использования против наднациональных террористических сетей.

Это первый и главный вызов. Отношение США к ПРО вонятно, сегодня мы об этом говорить не будем.

Вторым очень важным -- помимо американцев и их отношения к процессу многостороннего разоружения, в том числе в ядерной области, -- вызовом процессу ДНЯО является пробуксовка универсализации данного договора. Когда мы говорим об универсализации Договора, мы говорим о том, чтобы он включал как можно больше стран, а по максимуму - все страны. Так вот, мы пробуксовываем, фактически в том, чтобы вовлечь оставшуюся тройку -- Израиль, Индию и Пакистан -- в данный Договор.

Могу сказать, что после испытаний ядерного оружия, которые были проведены Индией и Пакистаном, были предприняты довольно "судорожные" меры, если можно так сказать, с тем, чтобы вовлечь их в ДНЯО, чтобы они прекратили дальнейшую непосредственную работу в этой области; с тем, чтобы перекрыть каналы перевода ядерных исследований в боевое русло; с тем, чтобы не допустить боевого использования ядерного оружия, не допустить заключительной фазы создания ядерного оружейного комплекса (ЯОК). Но, к сожалению, эти меры не к чему не привели. Все те представители ядерной пятерки, отдельные представители развитых западных стран, отдельные представители движения неприсоединения, которые принимали в этом участие, -- они, к сожалению, не смогли вовлечь индийцев и пакистанцев в этот процесс.

Что касается израильтян, то здесь вопрос еще более сложный. Израильтяне до сих пор полностью отвергают вопрос постановки своей ядерной деятельности под любые гарантии, под гарантия МАГАТЭ; об этом, как они говорят, не может быть и речи. Кроме того, -- об этом мы поговорим немного попозже -- не хотят говорить о какой-либо региональной системе ядерного сдерживания. Я имею в виду создание безъядерной зоны в регионе Ближнего Востока -- тем самым мы должны и вынуждены констатировать, что здесь есть этот вызов, и мы ничего не можем с этим поделать.

Возвращаясь к ДВЗЯИ: здесь очень важно то, как ведут себя американцы. Ведь ДВЗЯИ - это не просто какой-то символический инструмент. Это инструмент, который позволяет -- и это было констатировано на последних ПК ДНЯО еще раз -- поставить преграду качественному совершенствованию ядерного оружия. Ведь, не секрет, что есть такие фазы развития ЯОК, которые предусматривают проверки уже существующего боеприпаса, а если мы говорим о модернизации и модификации ядерных снарядов, то иногда ситуация подводится к необходимости натурного ядерного испытания. Поэтому, перекрывая канал натурных ядерных испытаний, канализируя его в русло лишь подкритических ядерных испытанияй, то есть в лабораторные, компьютерные, так сказать, мероприятия, мы тем самым значительно, на порядок, снижаем вероятность качественного совершенствования ядерного оружия. Поэтому, их позиция по отношению к этому Договору, и, соответственно, к ДНЯО имеет не символический характер. Это весьма конкретный сигнал, как мы говорим.

Вернемся снова к вызовам, которое испытывал ДНЯО в последние годы. Один из важных -- это вызов, связанный с позицией Северной Кореи, с ее решением возобновить ядерную программу, что называется, "по полной программе"; снять пломбы, что они и сделали к концу прошлого года; снять камеры и, дать сигнал о выводе всех инспекторов МАГАТЭ из данной страны. То есть от всех трех основных компонент (визуального наблюдения, элементов физической защиты и присутствия инспекторов), которые являются методологией действия гарантийной системы МАГАТЭ, -- от всех они отказались. Каков был тупик на том заседании ПК, которое собственно говоря, было увязано с решением корейцев? Ситуация была достаточно истерична. Истерична она была со стороны американцев, со стороны многих западников; это была ситуация определенного дипломатического пата, когда было даже не ясно, чисто технически, убирать ли табличку Северной Кореи, которая оставалась в зарезервированном месте, или не убирать, оставлять. Если мы убираем, то это сигнал, что они выходят, не убираем -- значит, вроде бы как это противоречит юридическим нормам. И было принято "соломоново" решение -- все-таки не убирать, но с привычного места эту табличку снять. Вот этот элементарный пример показывает степень напряженности той ситуации, которую для дипломатов и для дипломатического процесса создало такое решение Северной Кореи.

К сожалению, борьба, которая была вокруг северо-корейского решения на ДНЯО, показывала две противоборствующих тенденции вокруг вот этого вызова. Одна заключалась в том, что стране необходимо навязать ультиматум, чтобы она вернулась в ДНЯО, причем всеми возможными способами (о чем ратовали американцы). И второй подход, который был ближе нам, и мы здесь предложили так называемое пакетное решение, заключался в том, чтобы направить решение этой проблемы в политико-дипломатическое русло. Предложенный нами пакет состоял из следующих основных элементов:

  1. Северная Корея возвращается в ДНЯО, она соблюдает все те обязательства по соглашению о гарантиях с МАГАТЭ, которые она и принимала на себя;
  2. вместе с тем, Северной Корее дается гарантия ненападения в той или другой форме -- это может быть сделано либо письменно, либо устно, но некие гарантии ее безопасности должны быть сформулированы;
  3. отказ от враждебной риторики, отказ от агрессивности по отношению к этой стране, чтобы не вогнать ее в некий угол, из которого она будет с трудом выходить путем еще более повышенной агрессии;
  4. и четвертое - это гуманитарная, техническая и финансовая помощь, то есть оказание содействия данной стране.

Все это делается, в пакете, а инструментом имплементации данного пакета является многосторонняя дипломатия. И такой механизм был создан. Это, так называемые "шестисторонние" переговоры по Северной Корее, которые были привязаны к процессу ДНЯО. Они, естественно, имели свою самостоятельную логику, но тем ни менее, были увязаны с логикой того, что делалось с ДНЯО. Последнее заседание было проведено в Пекине. Оно приняло достаточно серьезное решение, и главным политическим решением было то, что потенциал диалога еще не потерян, что еще, как говорится, не все потеряно. Американцы в последнем заседании вели себя более гибко, чем ранее, и дали понять, что в случае определенной ситуации они могли бы проявить известную гибкость. Могу сказать, что самые последние сигналы, которые были получены от недавно закончившегося в Таиланде саммита АТЭС, показывают, что Буш практически принял, в основном, скажем так, вот эти идеи пакетного решения. Он дал понять, что корейцам будут предоставлены некие обязательства, это не было сказано в форме гарантий, но тем не менее некие обязательства, и была снята риторика ультимативного характера по отношению к Северной Корее. Тем самым этот узел немножечко стал развязываться.

Еще одним вызовом, который серьезно вставал перед ДНЯО на последних ПК - это иранская проблема. Ее также муссировали американцы, причем с достаточно серьезными обвинениями -- молчаливыми в кулуарах, и полунамеками на дипломатическом уровне -- в наш адрес о том, что мы способствуем тому, что Иран развивает свою ядерную программу, причем иногда в неподконтрольном направлении, как они сказали. У нас, как известно, есть с Ираном соглашение 1992 г., и последнее соглашение, которое было подписано к 2002 г. по развитию и торговли, и сотрудничества, и технической области. Тот энергоблок, который в Бушере, мы практически завершили, и готовы приступить ко второму энергоблоку; а также всего 5 энергоблоков, которые в соответствии с этим соглашением предусмотрены. Это мирная программа, мы отказываться от нее не будем, мы ни коим образом не нарушаем никаких наших обязательств или обязательств Ирана по ДНЯО. Они являются членами ДНЯО, они являются членами того соглашения, которое предусматривает гарантийную деятельность МАГАТЭ. Вопрос заключается в том, присоединится ли Иран к так называемому Дополнительному протоколу о гарантиях МАГАТЭ, о котором я расскажу позже, когда мы будеи говорить о МАГАТЭ и гарантийной деятельности МАГАТЭ.

Камнями преткновения для ДНЯО оставались 2 момента, связанные с Ираном. Американцы делали "пробросы" и утечки, и кулуарно работали серьезно. Их беспокоит вопрос о создании полного ядерного топливного энергетического цикла иранцами, для чего идет процесс обогащения урана, и идет работа по производству тяжелой воды -- то есть два ключевых момента, которые необходимы для этого. Ими назывались и конкретные географические районы, где это происходит. Здесь очень важный момент, о котором я еще скажу далее: тем самым американцы попытались "потянуть на себя одеяло" на ДНЯО, чтобы выступить в роли некоего "третейского судьи", который может вынести вердикт о том, нарушает страна свои обязательства по соглашению о гарантиях МАГАТЭ, или не нарушает. А это, по его соответствующей статье ДНЯО, которая говорит о гарантийной деятельности МАГАТЭ, является прерогативой лишь МАГАТЭ. Это очень важный принципиальный момент.

Вердикт о соблюдении и несоблюдении, установлении фактов переключения использования ядерного материала или ядерных технологий на военные цели, выносится только в МАГАТЭ. Американцы, к сожалению, в ходе процесса по ДНЯО, попытались взять на себя такую функцию, о чем политически было сказано разными делегациями: нами, и китайцами, и рядом стран движения неприсоединения, и рядом активных европейских стран; в основном скандинавы выступали очень активно в этом направлении -- в том, что американцы не имеют права, и не имеют монополии выносить вердикт в данной области.

Какой позитив был отмечен на последних ПК? Можно констатировать факт совершенствования и укрепления гарантийной деятельности МАГАТЭ, о чем я скажу ниже. Кроме того, ДНЯО расширилось за счет присоединения Восточного Тимора (не бог весть какая страна, но тем не менее, флаг) и за счет принципиально и политически важной страны -- Кубы. Кроме того, есть определенные подвижки, наработки по шестой статье -- были подписаны и заключены конкретные договора, связанные с вопросами перспектив будущего ядерного разоружения. Это, прежде всего, Договор о стратегических наступательных потенциалах (СНП), который был заключен между американцами и нами. Кроме того, расширение так называемой системы негативной гарантии, то есть расширения сферы безъядерных зон: к тому времени был достигнут большой прогресс по созданию зоны, свободной от ядерного оружия в Центральной Азии -- ключевом регионе с учетом тех террористических вызовов, которые мы имеем в настоящее время.

Как мы вели себя политически? Что мы подчеркивали в ходе второй ПК? Мы считали, что те принципы, которые были приняты на саммите "восьмерки" в Кананаскисе, и которые говорили о том, что необходимо поставить барьеры доступу террористов к оружию массового уничтожения. Эти шесть принципов реально разработаны, они были реально одобрены в ходе международного форума по ДНЯО, они нашли свое признание. И это очень важно, поскольку сейчас это является ключевым аспектом ядерного нераспространения. Затем, на второй и последней ПК были выработаны конкретные рекомендации по укреплению ДНЯО и по повышению его эффективности. Это очень важно. Эти меры прописаны, они четко сформулированы, они были зафиксированы, они консенсусом приняты. Все это ложится в русло того, что тот заключительный документ, который был принят на последней конференции по обзору ДНЯО (в 2000 г.), сейчас наполняется реальным содержанием. Если тогда это было лишь некий рамочный документ, то есть он намечал некие перспективы наших действий, то на последних ПК он стал насыщаться конкретными формулировками и конкретными мероприятиями.

Наконец, меры по приданию универсального характера ДНЯО -- мы выступили за них, за подключение к ДНЯО Израиля, Пакистана и Индии. В области мирного использования ядерной энергии мы инициировали международный проект ИНПРО, в рамках которого ведутся работы по созданию тех мирных ядерных технологий, инновационных реакторов и топливных циклов, которые устойчивы к нераспространению. Это та инициатива, которая была озвучена Путиным в ходе саммита тысячелетия в Нью-Йорке в 2000 г. В МАГАТЭ создана специальная группа в поддержку данного проекта, то есть данный проект пошел, и это было сделано как результат конкретных решений последнего подготовительного комитета по ДНЯО. Это очень важное решение для нас, потому что это наша инициатива. У нас наработаны здесь технологии, ноу-хау, мы продвигаем эту идею, она выгодна нам во многих позициях; и в том числе она имеет прямой выход на то, что ставит определенный барьер ядерному нераспространению.

Мы не будем останавливаться на шестой статье, на том, как мы ее выполняем. Понятно, что соблюдается СНВ-1, есть конкретные цифры, я не буду вас перегружать ими. К сожалению, не вступает в силу Договор СНВ-2. В этом не наша вина, мы его ратифицировали, дело за американцами -- они ратификацию подвесили. По Договору СНП мы в три раза уменьшаем количество боезарядов. То есть, есть конкретные наработки, которые позволяют нам говорить, что как-то мы движемся в этом плане, немножко, но движемся.

Еще два очень важных момента, связанным с процессом реализации ДНЯО: первый момент -- это политические интриги в рамках ДНЯО; и второй -- это создание безъядерных зон, которые непосредственно вводят нас в процесс ядерной региональной безопасности.

Что мы понимаем под "ядерными интригами" и "дипломатическим процессом"? Это, прежде всего, та группа стран и их действия, которые подталкивают нас к так называемому безоговорочному ядерному разоружению -- всеобщему и полному, под строгим международным контролем, в фиксированные сроки. Такие попытки делались всегда. Сейчас эта активность заметно возросла. Эта активность исходит от так называемых "стран безъядерной коалиции" -- их около 20. Особую активность проявляют некоторые европейские страны, в основном скандинавы, а также некоторые страны движения неприсоединения -- особую активность здесь проявляет, например, Мексика. Эти страны подталкивают ядерные государства к принятию обязательств юридически обязывающего характера с тем, чтобы принять график, который привел бы нас к безоговорочному ядерному разоружению под строгим международным контролем в фиксированные сроки. Нас, естественно, такой разворот событий не устраивает. Не устраивает не потому, что мы против этой идеи -- она гуманна, -- но мы исходим из реальности, в которой мы живем. И поэтому мы понимаем, что если мы бесконтрольно будем ликвидировать ядерное оружие, то, к сожалению, это не приведет к международной стабильности. Наоборот, вопрос международной стабильности встанет исключительно остро.

На последней Конференции по обзору и на последних двух ПК мы четко озвучили нашу идею о том, что мы движемся к этой цели. Но мы должны двигаться к ней поэтапно, с соблюдением принципов стратегической стабильности на каждом из этапов, чтобы не дестабилизировать ситуацию. Это первое. И второе: если бы ядерные державы сняли с себя такие гарантии, то как бы вели себя ядерные державы де-факто, а не де-юре? Здесь имеются в виду, прежде всего, Индия и Пакистан, и подразумевается, естественно, Израиль. Подозрение о том, что Израиль обладает ядерным оружием, весьма велики, и они имеют реальные основания.

Вот такая ситуация у нас возникла. И очень важный момент, на котором я хочу заострить внимание, потому что он нас выводит в большую политику и идеологию, следующиий: мы встретились и с другим вызовом, с вызовом почему надо иметь ядерное оружие и многие государства мусульманского мира (и не только государства) стали прокидывать эту идею. По их мнению, которое было озвучено на ДНЯО, надо иметь ядерное оружие, потому что, к сожалению, мы сталкиваемся с процессом глобализации, который является не только процессом, но и проектом. То есть существующий процесс глобализации, по их мнению, имеет явные признаки продуманного проекта, который направлен на установление неких единых стандартов жизни, ценностей, норм и поведения, и вкусов, и привычек, и менталитета -- для всего мира на глобальной основе. То есть как бы с тем, чтобы миром было легче управлять из единого центра. Такая вот идея была озвучена.

А как сопротивляться этому процессу? Как сопротивляться установлению единообразия во всем мире? А единообразие -- это застой и вырождение цивилизации, между прочим. Они подвели такую идеологическую и философскую, я бы даже сказал "теософскую", основу о том, что сопротивляться этому можно только двумя путями: либо террористической деятельностью, о чем мы не говорили, но подразумевали, либо обладанием ядерного оружия. Когда дело подойдет к тому, что будет реальная угроза ценностям страны, образу жизни страны, -- и об этом говорил Ирак, -- то мы можем применить ядерное оружие против той страны или группы стран, которые эти ценности распространяют. Это последняя тенденция, которую мы наблюдали на последнем ПК. Она очень интересна и очень важна.

Теперь несколько слов о безъядерных зонах. Вопрос крайне интересен. В настоящее время действуют следующие безъядерные зоны: это так называемые Договор Раратонга, Договор Пелиндаба, Договор Тлателолко, которые, соответственно, говорят о создании безъядерной зоны южной части Тихого океана, в Африке, и в Латинской Америке. Из прорабатываемых договоров, очень важных для нас: Бангкокский Договор (Юго-Восточная Азия) и Договор Центральной Азии. Два слова о Бангкокском Договоре. К сожалению, процесс создания безъядерной зоны, который предусмотрен в ДНЯО (ст. VII), пробуксовывает. Почему? Потому что страны данного региона не проговорили с ядерными державами вопросы о том, какие гарантии -- негативные и позитивные, -- какого характера и в каком объеме, предоставляет ядерная пятерка странам этого региона.

Что имеется в виду под негативными и позитивными гарантиями? Негативные гарантии -- это гарантии неприменения ядерного оружия против стран, которые входят в данную зону. В случае, если они будут соблюдать определенные обязательства: не размещать, не провозить, не иметь, не разрабатывать, не импортировать и т.д. ядерное оружие в любом виде. Эти гарантии даются в виде дополнительных протоколов к Договорам о создании таких зон. Позитивная гарантия -- это гарантия, которая побуждает страны не иметь, не производить ядерное оружие и т.д.

Так вот, страны АТР (Азиатско-Тихоокеанского региона) не договорились вовремя с ядерной пятеркой о сфере охвата негативных гарантий. Будет ли он распространяться на территориальные воды и на зону экономических интересов, будет ли он распространяться на определенные проливы в данном регионе, будет ли он распространяться на определенные острова, которые являются предметом споров. Здесь предметом спора являются острова, которые как бы принадлежат Китаю, но он их оспаривает с рядом других стран. Поэтому процесс забуксовал, и Договор, хотя он полностью готов и подписан, не вступает в силу, потому что ядерная пятерка не подписала протокол об этих гарантиях.

Два слова о Договоре Центральной Азии. Он имеет крайне важное значение, ключевое значение. Потому что из этой области исходят многие террористические вызовы м угрозы. Какое положение было зафиксировано на последнем ПК ДНЯО? Страны региона -- после мучительного процесса выработки Договора -- пришли к единой позиции. Особенно упирались Узбекистан и Туркменистан -- по определенным положениям, имеющим характер обязательств данных стран по другим договорам. Это статья XII. Что имеется ввиду? Прежде всего, имелся в виду Договор о коллективной безопасности. Для нас он имеет принципиальное значение, и поэтому мы, как будущий гарант этого Договора, настаивали на включение XII статьи в этот Договор с тем, чтобы страны, заключив этот Договор, тем не менее, соблюдали положения Договора о коллективной безопасности. Узбеки с туркменами в конце концов приняли эти условия. Как только они их приняли и договорились о консенсусе, на сцену вступили западники. Очень большую активность проявляли французы и, естественно, американцы (но руками французов в данном случае; англичане отмалчивались), которые выступили резко против статьи XII. Вот поэтому здесь мы имеем ситуацию тупика.

Помимо статьи XII, камнями преткновения идут статьи IV и VI. Это транзит ядерного оружия (транзит ядерного оружия через Центральную Азию -- вдумайтесь в это); и второе -- это вопрос о присоединении будущих государств к этому Договору. Прежде всего, имеются ввиду Афганистан и Пакистан, -- то есть те страны, которые географически примыкают к нынешней зоне Договора. По этим статьям тоже нет общего понимания, и консенсус не достигнут. И поэтому Договор, к сожалению, пока завис в воздухе. Но он имеет очень большое значение в свете новых вызовов и угроз.

Вот такова ситуация, связанная с ДНЯО, с политическим процессом по ДНЯО, и с темы вызовами, вехами, с теми успехами и неуспехами, которые мы вокруг этого Договора имеем.

Несколько слов о тех сопутствующих процессах, которые непосредственно примыкают к ДНЯО, и потом я перейду к МАГАТЭ и гарантийной деятельности МАГАТЭ.

Встык к такому важному Договору, договору всеобъемлющеего и универсального характера, идет деятельность так называемой Конференции по разоружению в Женеве. Конференция эта носит многоаспектный характер и рассматривает отдельные очень важные вопросы, связанные с нераспространением. Речь идет, прежде всего, о следующих принципиальных моментах:

Что мы имеется в виду под универсальной гарантией? Страны ядерной пятерки должны предоставить обязательные, безусловные гарантии всем другим странам, не обладающим ядерным оружием, а не только тем странам, которые вовлечены в зоны, свободные от ядерного оружия. К сожалению, мы на это пойти, из реальных политических соображений, не можем.

Это все основные направления (там есть и другие направления, но не примыкающие к ядерной сфере). Так вот по этим основным направлениям -- полный тупик. В течение последних почти двух лет, Конференция по разоружению пробуксовывает. Многие страны-участницы, основные игроки на КР, не могут даже договориться о выработке повестки дня Конференции по разоружению.

Поэтому мы вынуждены констатировать, что у нас есть ниша (достаточно провальная) -- по мандату будущих переговоров (или не переговоров) по выводу оружия, в том числе ядерного, в космос -- здесь очень серьезная пробуксовка. Американцы сопротивляются этому, не хотят перевести это ни в какую мандатную форму, не соглашаются даже на исследовательский мандат. Китайцы же настаивали на переводе данной тематики в мандат переговоров -- а если тематика переводится в мандат переговоров, то переговоры должны привести к каким-то юридически обязывающим договоренностям. Поэтому здесь был тупик. Как поведет себя Китай, после того, как он вывел своего тайкунавта в космос, и сейчас, естественно, у него возросли космические амбиции, трудно сказать. Но мы здесь имеем тупик. У нас позиция четкая: космос должен быть без оружия, тем более без ядерного оружия.

Мы за восстановление спецкомитета по ЗПРМ, который бы данный договор разрабатывал, потому что Договор о запрещении производства расщепляющих материалов -- ключевой для ядерного нераспространения. То есть в данном случае у нас четкая, совершенно ясная позиция.

Мы против универсальных негативных гарантий, но готовы воссоздать специальный комитет по гарантиям, где мы могли бы четко говорить о гарантиях. Кстати, сейчас наша страна, например, дала такие гарантии более чем 100 странам. Если вступит в силу Бангкокский Договор, то это еще плюс семь стран; и еще плюс шесть стран, если будет все-таки подписан Договор о создании безъядерной зоны в Центральной Азии. Соответственно, число стран, к которым у нас есть негативные гарантии, то есть против которых мы не будем применять ядерное оружие в определенных условиях, -- это количество стран возрастет. Вот такова ситуация.

Теперь перейдем к деятельности Международного агентства, которое занимается вопросами проверок. Это всем хорошо известное МАГАТЭ, -- очень важное агентство, действующее в соответствии со статьей ДНЯО, которая постулирует, что этому агентству вменяется в обязанность эта контрольная функция. Это не означает, что МАГАТЭ присвоило себе такую функцию. МАГАТЭ действует в связи с ДНЯО, -- это очень важный момент, -- в связи с действием Договора о нераспространении ядерного оружия. МАГАТЭ была создана в 1957 г., 134 страны на данный момент. Мы немедленно, одними из первых ратифицировали Устав данной организации. Юридически организация носит межправительственный характер. Основная его цель -- содействие развитию атомной энергии, а также практическому применению ядерной энергии в мирных целях.

К основным задачам МАГАТЭ отнесятся следующие задачи: прежде всего, это развитие международного сотрудничества в этой области. Второе, -- это контрольная функция, то есть контроль за непереключением ядерных материалов, ядерных технологий, оборудования для использования в военных целях. Это очень важный момент. Третьим моментом -- это гарантийная деятельность, то есть контрольные функции, которые обеспечиваются непосредственно инспекторской службой МАГАТЭ, инспекторами МАГАТЭ. И последняя главная задача МАГАТЭ - это обеспечение безопасности ядерных объектов, включая их физическую безопасность, так называемую "физзащиту".

Структурно МАГАТЭ состоит из международного секретариата, где работают международные чиновники из более, чем 90 стран. Наши чиновники там тоже присутствуют. Главный орган, который принимает решения, -- это Генеральная Конференция МАГАТЭ, она собирается раз в год. Между генеральными конференциями действует Совет Управляющих, так называемый СУ МАГАТЭ, который состоит из 35-ти стран (мы входим в него). Он заседает 4-5 раз, на регулярной основе. В принципе, по Уставу положено проводить пять заседаний, но практика показывает, что иногда проходит меньше заседаний. Руководящий орган, то есть Генеральная Конференция, принимает решения, принимает бюджет, принимает кадровые решения, принимает решения по основным направлениям деятельности, принимает отчет деятельности Совета Управляющих и ставит ему цели и задачи на будущее. Такова структура и деятельность МАГАТЭ. Помимо этого, в МАГАТЭ работают так называемые, сертифицированные инспектора, которые прошли соответствующую подготовку и соответствующую сертификацию, и которые осуществляют полевую и аналитическую деятельность, которая связана с выполнением контрольных функций, гарантийных функций в МАГАТЭ.

Когда мы говорим о гарантиях -- это не "guarantees" по-английски, это "assurances". И это имеет принципиальное значение. Основа "assure" , то есть "убеждаться", "assurance" -- "убежденность". То есть мы говорим не о гарантиях, а мы говорим о гарантиях в понимании того, что должна быть полная уверенность у МАГАТЭ в том, что та или другая страна выполняет свои обязательства. Вот почему это называется гарантийной деятельностью, и это называется гарантией, исходя именно из этой этимологии этого слова, этого его понимания. Это очень важный, принципиальный момент.

Каковы функции гарантии? К функции можно отнести следующее: это широкая, разветвленная система политических, юридических и технических мер для контроля выполнения обязательств государств по использованию того ядерного материала, или тех ядерных возможностей, которыми они располагают. Как онм использует энергию в мирных целях? Ко второй функции гарантии можно отнести проверочные функции. Что проверяют инспектора? Что проверяет МАГАТЭ? Оно проверяет, прежде всего, точность и полноту -- это очень важный момент -- точность и полноту заявлений государств о том, как они соблюдают вот эти свои обязательства. И когда мы анализируем те доклады, которые составляют инспекторы, и по их докладам -- соответствующие доклады МАГАТЭ, то прежде всего, анализируется точность и полнота этих заявлений, и насколько они соответствует реальности.

Несколько слов о том, как развивались и эволюционировали эти гарантии. Это очень интересный момент. В 1957 г. речь шла о гарантиях только по конкретным соглашениям, по конкретным ядерным установкам, которые ставились под гарантии. После того, как ДНЯО вступает в силу, речь идет уже о всеобъемлющих гарантиях. То есть о постановке под гарантии всей ядерной деятельности во всем ее объеме. Это очень важный, принципиальный момент. Кстати, все события, которые развивались вокруг Ирака и Севернай Кореи, как раз и показали, что система гарантий МАГАТЭ была несовершенна, в ней были изъяны: она не позволила выявить -- на каком-то этапе -- незаявленную деятельность. Очень важной функцией -- это будет как бы примыкающая функция МАГАТЭ -- является выявление незаявленной деятельности в ядерной области.

С 1993 г. взят курс на усовершенствование систем, механизма гарантий. В 1997 г., в результате процесса совершенствования происходит принятие типового (именно типового, это очень важно) Дополнительного протокола о гарантиях, который подразумевает более интенсивную и серьезную, более "интрузивную", как мы говорим, систему проверок. Иными словами, он расширяет возможности контроля. И это как раз является принципиальным моментом того иранского вызова, которым занималась ДНЯО и занималась МАГАТЭ в последнее время. Присоединится ли Иран к Дополнительному протоколу или нет? Самые последние сигналы, которые поступают буквально вот в эти дни, в оперативном порядке, подчеркивают то, что Иран как бы уже дает сигнал о том, что он готов концу этого года присоединиться к Дополнительному протоколу. Это крайне важный момент.

Несколько слов о том, какая резолюция была принята на последнем заседании Совета Управляющих по Ирану. Это тоже очень интересный, живой момент. Была принята не очень нас устраивающая резолюция, она была с элементами, так сказать, ультиматума в мягкой форме и мы бы не пошли на нее, если бы она принималась консенсусом, но она принималась без голосования. (Была принята такая юридическо-дипломатическая форма: принять резолюция без голосования.) На принятие резолюции без голосования мы пошли в интересах укрепления режима реального нераспространения, укрепления доверия. Резолюция намечала некий deadline, как мы говорим, то есть некие вехи, границы выполнения определенных обязательств Ираном. И как раз эта граница подходит в конце октября, когда Иран должен был бы полностью открыться гарантийной деятельности МАГАТЭ, ее инспекторам, показать все объекты, которые инспектора хотели бы осмотреть, в полном объеме, включая те две области, которые являлись областями особого внимания (где они производят тяжелую воду и обогащают уран, то есть создают полный ядерный цикл). Много вопросов было к нам на последнем заседании Совета Управляющих о том, подписали ли мы соглашение с Ираном по возврату отработанного ядерного топлива. Да, мы четко сказали, что такие договоренности есть. Сейчас идет речь о финансовом обеспечении этого вопроса и о временных рамках этого вопроса. А принципиальное политическое решение принято. То, что эта резолюция была принята без голосования, с таким трудом, с большими дебатами, с большим политическим, так сказать, накалом, показывает всю остроту вопроса вокруг Ирана. Сейчас, когда свет в туннеле забрезжил, будем надеяться, что МАГАТЭ не потребуется прибегнуть к процедуре, по которой в случае, если выявлены факты несоблюдений, МАГАТЭ должна информировать о таких фактах Генеральную Ассамблею и Совет Безопасности ООН.

Вернемся к гарантиям МАГАТЭ. Сейчас идет процесс дальнейшего совершенствования гарантийной деятельности. Сейчас разрабатывается так называемая интегрированная гарантия. Это новая фаза гарантий, которая подразумевает следующие два принципиальных момента. Интенсивность возрастает, интрузивность (то есть допуск, транспарентность) возрастает, количество инспекций уменьшается -- это очень упрощенно говоря, но суть такова, чтобы уменьшить количество, но повысить качество. Это первое. То есть придать максимально эффективный характер этим работам. За счет чего это делается? За счет улучшения способов гарантийной деятельности, способов проверки. Речь идет, прежде всего, об учете и контроле за ядерным материалом. Учитывается его объем, характер его траты, учитывается место его размещения. Это очень важный момент. Учитывается, соответствуют ли заявления государства о том как, в каком объеме оно производит, либо импортирует свои ядерные материалы в мирных целях, как оно его тратит и где. Если есть расхождения, то возникает подозрение о переключении данного ядерного материала на военные нужды, то есть для его использования в военных целях.

Это принципиальный вопрос: когда возникает подозрение о переключении, возникает прецедент, возникает факт, о котором инспектора должны проинформировать руководящие органы МАГАТЭ. Далее, после того, как идет информация о несоблюдении, либо о невозможности полной проверки, что тоже является очень важным моментом, -- то есть либо инспектор говорит о том, что есть факт несоблюдения, либо он говорит, что ему не дают проверить полностью, -- эти два момента являются прецедентом для информирования руководящих органов МАГАТЭ о несоблюдении и о возможном переключении использования этого ядерного материала с мирных на военные цели. В свою очередь, Генеральный директор МАГАТЭ обязан проинформировать Совет Управляющих о таких фактах. Если они подтверждаются, то решение Совета Управляющих МАГАТЭ информирует докладом ООН и его институты -- это прежде всего Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности -- о выявленных фактах. Очень важный момент: МАГАТЭ не может физически воспрепятствовать несоблюдению и переключению, оно не имеет полномочий и не обладает возможностями для того, чтобы физически воспрепятствовать таким несоблюдениям. Но оно обязано выявлять такие факты, информировать и инициировать политический процесс вокруг этих несоблюдений в системе ООН. Это поручено и вменено ему в обязанность.

Какова наша оценка деятельности МАГАТЭ? В целом мы оцениваем деятельность МАГАТЭ позитивно. Те последние события, о которых я рассказал ранее, -- о новом характере интегрированных гарантий, о той вовлеченности МАГАТЭ в конкретные меры по ядерному нераспространению, по недопущению террористических сетей к ядерному оружию, -- все это позволяет нам говорить о том, что эффективность своей деятельности МАГАТЭ повышает. Хотя, конечно, в этой деятельности и определенные резервы.

Какие мы даем оценки? Что нам нравится? И это мы говорим и в ДНЯО, и на заседаниях МАГАТЭ. Прежде всего, как я отмечал выше, это та деятельность, которую МАГАТЭ проводит по противодействию ядерному терроризму. Это первое.

Второе и очень важное: по предотвращению незаконного оборота ядерных материалов. Это очень важный аспект деятельности МАГАТЭ, и мы здесь также даем позитивную оценку.

Третий очень важный момент -- это укрепление физзащиты ядерных материалов. Эта система дополнений к конвенции о физзащите, которая инициируется в МАГАТЭ и который отслеживается МАГАТЭ. Это очень важный момент.

Четвертое -- это реализация, что для нас очень важно, тройственной инициативы России, США и МАГАТЭ по обеспечению сохранности источникоа радиоактивного излучения. Это очень важный момент, он появился недавно -- с тем, чтобы мы обеспечили их сохранность в целях определенной гарантии для гражданского населения, плюс, конечно, недопуска террористических сетей к данным "грязным", как мы говорим, источникам.

Наконец, это тот проект ИНПРО, то есть деятельность (поддерживаемая нами, об этом говорилось выше) специальной группы по инновационным реакторам и топливным циклам, устойчивым к распространению, с инициативой о создании которой выступал Путин еще в 2000 г. в Нью-Йорке на саммите тысячелетия.

Вот, собственно говоря, оценка наших принципиальных моментов о деятельности МАГАТЭ.

О выполнении конвенции физзащиты мы уже сказали, это тоже важный момент.

В последнее время очень интересную и достаточно ключевую роль МАГАТЭ стала играть (и мы тоже это поддерживаем, и активно пытаемся наполнить каким-то содержанием) в предотвращении актов ядерного терроризма. Это очень важный момент. И здесь я подчеркну следующие основные направления деятельности МАГАТЭ, в которых мы участвовали и поддерживали. Как я уже сказал, это эффективные меры по улучшению уровня физзащиты ядерного материала и ядерных установок; деятельность по недопущению незаконного оборота, по укреплению национальной системы контроля за ядерными материалами. У нас здесь есть очень серьезные наработки. Экспортные контрольные механизмы у нас развиваются в соответствии с МАГАТЭ и с международными концепциями. Активно работают Группа ядерных поставщиков (ГЯП), Комитет Цангера (мы в нем участвуем) -- в тесном контакте с МАГАТЭ. У нас, конечно, есть определенные резервы, которые мы могли бы высказать и по Комитету Цангеры и по ГЯП. Но, тем не менее, определенные наработки здесь есть, и мы поддерживаем эти усилия в этом направлении.

Как я сказал уже, мы поддерживаем деятельность в области безопасности источников радиоактивного излучения. Очень важный момент: в последнее время МАГАТЭ стало серьезно разворачиваться в аналитическом плане. Очень важна стала упредительная оценка степени возможной уязвимости ядерных объектов и ядерных установок по отношению к вероятным актам ядерного терроризма. Это очень важный момент, но он реально исходит из той информации, которая МАГАТЭ получает из различных источников. Заранее прорабатываются -- тоже очень новый момент для МАГАТЭ -- прорабатываются мероприятия и меры, с которыми могла бы выступить МАГАТЭ в случае, если это случится, для ликвидации последствий актов ядерного терроризма.

Наконец, это расширение сферы охвата, то есть вовлечения как можно большего количества стран в международную конвенции по физзащите ядерных материалов.

Вот такова, кратко, оценка наша, оценка МИДовская, и немножко моя личная оценка деятельности, значения ДНЯО (Договора о нераспространении ядерного оружия), МАГАТЭ, гарантийной деятельности МАГАТЭ и новейших тенденции деятельности МАГАТЭ. Примыкающие к этому -- это те совсем недавние инициативы, с которыми выступили американцы -- это так называемый ИБОР (инициатива по безопасности в области распространения). Это инициатива о перехвате транспортных средств, могущих провозить чувствительные материалы, которые можно было бы использовать для создания оружия массового уничтожения. Непосредственно к ДНЯО оно не примыкает. Но я думаю, что этот вопрос будет обязательно вынесен на будущее заседание подготовительного Комитета.

На этом я хотел бы закончить, спасибо за внимание.


Дополнительные сетевые материалы:


Ваши вопросы и комментарии: преподавателю | в СНВ-форум

Поиск на СНВ-сайте


© Центр по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ, 2002-03 гг.