Выступление на конференции "Будущее российско-американских
сокращений ядерных арсеналов: СНВ-3 и далее"(Кэмбридж, Массачусеттс,
США, 2-6 февраля, 1998 г.)
Соглашениями по сокращению стратегических наступательных вооружений СНВ-1 и СНВ-2 предусмотрена система контроля по их выполнению. Kонтроль за выполнением договорных обязательств включает проведение инспекций по проверке предоставленных данных, инспекции по проверке уничтожения ракет, пусковых установок и соответствующего оборудования, инспекции по проверке предприятий, на которых должна быть остановлена запрещенная договорами деятельность, инспекции по визуальному наблюдению платформ разведения для прямого подсчета числа боеголовок, на них установленных, инспекции по проверке технических характеристик МБР, БРПЛ и бомбардировщиков на предмет их соответствия заявленной информации. Так как оба договора СНВ имеют дело с большим перечнем различных типов оружия и их числом, мест дислокации и производства, и не предполагают их полной ликвидации, то полный контрольный механизм представляет собой достаточно сложную и дорогостоящую систему. Дополнительно каждая из сторон использует национальные технические средства и сбор разведывательной информации для проверки выполнения соглашений.
Необходимо отметить, что, сокращая или уничтожая определенные виды средств доставки, обе стороны ведут также и демонтаж ядерных боезарядов. Так, например, в соответствии с Договором СНВ-1 и односторонними обязательствами по сокращению тактического ядерного оружия с 1992 г. в России было ликвидировано более 10000 ядерных боеголовок. Ожидается, что в результате выполнения договорных обязательств по сокращению СНВ и тактического ядерного оружия в России будет высвобождено до 50 тонн оружейного плутония и более 500 тонн высокообогащенного урана. По достигнутому в 1994 г. соглашению между РФ и США 500 тонн оружейного урана, высвобожденного в результате демонтажа ликвидируемых боеголовок в России, будет переведено в уран с обогащением 4,5% по изотопу 235 и продано в США для производства ядерного топлива. Осенью 1996 г. было объявлено о принципиальной договоренности между РФ, США и МАГАТЭ о постановке излишков оружейных ядерных материалов под международные гарантии. Реализация этих мероприятий закладывает основу для необратимости сокращений.
Однако, уверенность в необратимости сокращений ядерного оружия и, прежде всего, предотвращении быстрого возвратного наращивания количества ядерных боезарядов, требует установления контроля за их демонтажом и высвобождаемыми расщепляющимися материалами. На сегодняшний день ни одно из соглашений по сокращению СНВ такого контроля не предусматривает. Очевидно, дальнейшее продвижение по сокращению ядерных вооружений без введения такого контроля невозможно, и этот факт нашел отражение в совместном заявлении по параметрам будущих сокращений ядерных сил, сделанном по результатам встречи президентов США и России в Хельсинки в марте 1997 г. В этом заявлении отмечается, что следующее соглашение по сокращению СНВ среди прочего должно включать и "меры контроля за арсеналом стратегических боеголовок и их уничтожением".
Казалось бы, реализация заявлений, сделанных на таком уровне, не должна была встретить препятствий, по крайней мере, препятствий организационного характера. Однако, результат оказался неожиданным. В конце 1995 г., когда переговоры по этим вопросам, казалось, были близки к успешному завершению, они были прерваны российской стороной. Для объяснения произошедшего было бы целесообразно обратиться к истории вопроса. Напомним, что на январской 1994 г. встрече в верхах было принято решение организовать совместную рабочую группу по изучению вопросов, связанных с ядерными гарантиями, транспарентностью и необратимостью. Сотрудничество по ядерным гарантиям проходило достаточно успешно, однако, по транспарентности и необратимости - оно встретило сопротивление со стороны Министерства обороны, Минатома России и других ведомств. Показательным в этом отношении может являться тот факт, что руководитель группы с российской стороны посол Абдулаев был назначен только после мая 1995 г.
Тем не менее, к осени 1994 г. рабочей группе удалось определить перечень вопросов, по которым могло бы быть достигнуто соглашение в отношении транспарентности и необратимости. В этот перечень входили:
Осенью 1994 г. американская сторона передала российской стороне свои предложения по обмену данными, касающимися арсеналов ядерных боеголовок и оружейных расщепляющихся ядерных материалов (ОРЯМ), которые могли бы покрываться соглашением о сотрудничестве. Перечень данных, предложенных американской стороной для обмена, вызвал негативную реакцию российской стороны. Основная причина подобной реакции состояла в том, что практически все данные, которыми предлагалось обмениваться, в России квалифицировались как информация особой государственной важности, и продвижение по этому вопросу требовало принятия специального решения правительства.
Отметим, что подход российской стороны к соглашению о сотрудничестве состоял в том, что оно должно было касаться только трех вопросов, упомянутых в совместном заявлении Президентов от 10 мая 1995 года:
К концу октября 1995 г. сторонами был практически полностью подготовлен проект соглашения о сотрудничестве, за основу которого был принят подход российской стороны. Однако, от назначенной на ноябрь 1995 г. встречи по завершению работы над этим проектом российская сторона отказалась. Необходимо отметить, что, насколько известно, решение об отказе было принято на самом высоком уровне.
1. Все заявления президентов по транспарентности и необратимости с российской стороны были чистым экспромтом, поскольку предварительной проработки с учетом позиций ведомств не велось. Изначально Министерство обороны и Минатом были против обмена данными;
2. Американское видение обмена данными вызвало резко отрицательную реакцию со стороны российских ведомств;
3. Отсутствие законодательной базы, позволяющей вести обмен данными особой важности;
4. Принятие в августе 1995 г. российским парламентом закона о международных договорах, по которому все соглашения любого уровня, касающиеся обороноспособности страны, должны проходить ратификацию в парламенте;
5. Приближающиеся выборы в России;
6. Обострение отношений между Россией и США по вопросу боснийских
сербов.
1. Все соглашения по СНВ, включая СНВ-3, направлены лишь
на сокращение ядерных арсеналов, а не на их полное уничтожение. Следовательно,
из под контроля (полностью или частично) будут выведены развернутые
и находящиеся в резерве боеголовки, содержащиеся в этих боеголовках расщепляющиеся
материалы, часть материалов, зачисленных в резерв, заводы (или их определенные
зоны), осуществляющие активность по поддержанию в строю остающегося ядерного
оружия.
2. Конструктивные параметры ядерных боеголовок квалифицируется
каждой из сторон как особо секретная информация. Следовательно, осуществление
прямого контроля инспекторами за демонтажом беголовок в процессе их ликвидации
(на нынешней стадии) представляется маловероятным.
3. В России и в США существуют различные подходы к определению
того, какая информация является закрытой. Так, например, в России изотопный
состав оружейного плутония является секретной информацией. По российским
требованиям считается, что плутоний полностью выведен из оружейной сферы
только тогда, когда он полностью скрывает информацию о ядерном оружии.
Очевидно, подход российской стороны к транспарентности уничтожения стратегических боеголовок будет определяться прежде всего уверенностью в его эффективности для предотвращения быстрого возвратного наращивания количества ядерных боеголовок. Значительную роль будет играть стремление минимизировать финансовые затраты на ее проведение. Контроль потребует не только существенной перестройки работы серийных предприятий, но также и мест хранения резерва, баз обслуживания, транспортировки.
Пока нет четких представлений о том, какие варианты процедур контроля за демонтажом стратегических боеголовок, подлежащих ликвидации, могли бы быть предложены, и на которые российская сторона могла бы согласится в переговорах по СНВ-3. В настоящее время они лишь рассматриваются и изучаются российскими ведомствами. Вероятно, формирование российской позиции по этому вопросу окажется под значительным влиянием вышеперечисленных факторов. Сохранится стремление к минимизации объема данных, предлагаемых для обмена, с одновременным сведением основных процедур контрольного механизма к контролю за расщепляющимися материалами, извлекаемыми из боеголовок. Все это позволяет предположить, что в качестве границ возможных вариаций могут быть два следующих крайних варианта.
Минимальный уровень определяется с учетом нынешней позиции Минатома в отношении контактов серийных предприятий и заявлением Президента об избытках расщепляющихся материалов: